Еще один важный практический совет. Вместе с нормальными людьми в тюрьму попадают всякие отбросы: бомжи, алкоголики, наркоманы. Среди этой публики полно больных туберкулезом, гепатитом, СПИДом, сифилисом, дизентерией, чесоткой и др. Эти болячки у них выявят позже, на вокзале же все сидят вперемешку в тесноте и духоте. Поберегите себя, старайтесь меньше общаться, лучше всего побольше спать, накрывшись с головой, находиться поближе к открытому окну, не пить ни с кем из одной кружки, не обмениваться вещами, обязательно выходить на прогулку и вытряхивать свою одежду.

Тюремная камера

Камеры следственного изолятора бывают двух типов: маломестные и общие. Официально считается, что маломестная камера рассчитана на количество до семи человек включительно, но в жизни это не так, спальных мест в ней может быть больше, скажем, десять или четырнадцать. Число «семь» показывает, насколько чиновники тюремного ведомства далеки от самой тюрьмы. Кровати в камерах всегда двух или трехъярусные, поэтому спальных мест может быть либо шесть, либо восемь или девять, но семь – никогда. [13]

Для зэков принципиальная разница заключается в том, что в маломестной камере каждому положено спальное место – «шконка». Шконка – это обычная многоярусная кровать (кстати, очень удобная кровать), только вместо пружин в ней стальные полосы. В общей же камере имеются нары – сплошной двухъярусный стеллаж, на котором покатом, вплотную друг к другу, лежат зэки. Интересно, что на нижнем ярусе всегда лежат к стене головой, а на верхнем – ногами. Если, допустим, на восемь шконок никак незаметно не положишь девять зэков, то на нары, рассчитанные на десять человек, можно «воткнуть» и все восемнадцать. И втыкают. Маломестные камеры часто по старинке называют «тройниками». Предположительно, когда-то в них сидело по три человека, впрочем, никто из живых такого времени не помнит. Есть еще камеры санчасти и карцеры, на языке тюремщиков – карцера, на языке зэков – трюм, подвал, яма, чулан.

После вокзала вы пройдете процедуру рассадки и попадете в ту камеру, которую вам определил дежурный опер при вашем поступлении в тюрьму.

То, что вы увидите в первый момент в камере, никак не будет походить на дурацкие картины из дешевых книжек и кинофильмов. Никто на вас не станет рычать, не будет татуированных амбалов, которые сразу же попробуют вынуть из вашего рта золотой зуб, никто не станет пытаться вас трахнуть. Все это нездоровые фантазии литераторов и киношников, рассчитанные на такой же болезненный интерес к тюрьме со стороны обывателя. В тюрьме сидит большинство вполне нормальных людей (слово «нормальные» – применительно к нашему «нормальному» государству), и придурков среди них не больше, чем на базаре или вокзале.

Впрочем, каждая камера – это маленький мирок со своими традициями, укладом и законами. Атмосфера в камере (в прямом и переносном смыслах) принципиально различается в зависимости от того, маломестная она или общая.

Итак, вариант первый – вы попали в тройник.

В тройник попадает большинство новых зэков. Это объясняется тем, что здесь вас легче изучить, в маломестной камере вы будете всегда на виду. Позже, через три-пять-десять дней вас, скорее всего, выкинут в общую хату, так как вы не представляете никакого интереса. А если не выкинут, есть основания хорошенько подумать, какой именно интерес вы представляете и для кого. Интерес может быть трех видов: профессиональный интерес опера к вашим преступлениям, оставшимися нераскрытыми; «любительский» интерес опера или его начальников к содержимому кошелька ваших родственников; ну, и смешанный профессионально-"любительский" интерес (наиболее распространенный).

Когда контролер на посту станет, гремя ключом, открывать дверь камеры, в эту сторону будет обращено внимание всех ее обитателей. Словом «контролер» до недавнего времени официально назывались сотрудники СИЗО, которые несут службу на постах возле камер, проводят прогулку, выводят зэков в санчасть. До семидесятых годов прошлого века контролеры назывались «надзирателями». Надо сказать, это более точное слово – от «надзирать», что, собственно, они и должны делать. Потом появилось «контролер», этот термин уже поглупей, «контролировать» имеет более широкий смысл, чем «надзирать». Несколько лет назад и слово «контролер» было отменено (да здравствует бюрократическое творчество!), вместо него теперь – «младший инспектор», хотя понятие «инспектировать» вообще невозможно привязать к тюремному надзирателю, который выдает зэкам передачи или водит их в баню.

Самое забавное, что неформальной лексике совершенно наплевать на изыски чиновников, «попкарем» называли и надзирателя, и младшего инспектора теперь называют. Вот так, презрительно и обидно – попкарь. Слово «контролер» привычней, поэтому и употребляется в книге.

В кинофильмах о тюрьме контролера почему-то всегда показывают с огромной связкой ключей. Наверное, киношники считают, что так романтичней, а в качестве консультантов приглашают генералов, которые тюрьму знают только с парадного крыльца, живого зэка в глаза не видели и от кого-то слышали, что параша несколько нехорошо пахнет. На самом деле ключ у контролера только один от всех камер на этаже. Да и тот на ночь забирают. [14]

Когда вы с пожитками зайдете в хату, на вас будут смотреть все. Появление новой рожи – всегда событие. Зайдя в камеру, нужно поздороваться. Просто, нормально, без всяких выкрутасов и понтов, сказать «здравствуйте» или «добрый день». Не нужно пытаться «нагнать жути» на окружающих. Мнение о том, что вы обязательно подвергнитесь агрессии, каким-то «пропискам» и нужно сразу же себя «поставить» (слово-то какое «поставить», напрашивается вопрос – в какую позу?), может принести серьезный вред.

В любой камере не все зэки занимают равное положение, обязательно существует своеобразная иерархия. Чтобы определить ее, достаточно беглого взгляда. Кровати на первом ярусе удобнее и потому престижнее, чем шконки второго яруса, а те, в свою очередь, престижней, чем шконки третьего. Лежать дальше от двери и от параши престижней. Поэтому самой удобной и престижной будет кровать в углу наискосок от туалета. Именно там и будет находиться самое важное лицо в камере – «руль», или «смотрящий», или еще как-нибудь.

Почему именно этот человек – руль, сказать трудно. Причин много, основные следующие: он сидит в тюрьме или в этой камере дольше других и потому лучше ориентируется; он имел какой-то «вес» на свободе, и этот вес автоматически перенесся в тюрьму; он умеет улаживать проблемы с тюремщиками; он более наглый, или хитрый, или сильный, или все вместе; он ранее судим, может быть, неоднократно, поэтому имеет незаменимый тюремный опыт, но по ошибке попал в камеру к ранее несудимым. (Ошибок, неразберихи, ротозейства и головотяпства в тюрьме всегда хватало и будет хватать. Умного и рационального там на порядок меньше, чем глупого и бестолкового. Но в данном случае это не ошибка, рецидивист с несудимой публикой сидит по воле опера, хотя рассказывать он будет, конечно, об ошибке).

В любом случае, кто-то должен лежать на лучшей наре. Вам, скорее всего, предложат занять место повыше. Ничего, все с этого начинают, или почти все. Впрочем, в тройнике может оказаться несколько свободных мест, в том числе и нижних. Несмотря на то, что тюрьма переполнена, и в какой-нибудь общей хате, рассчитанной на тридцать шесть человек, живут пятьдесят шесть, в тройниках часто есть свободные места. Иногда в девятиместном тройнике длительное время – месяц, два, три – могут жить всего пять-шесть человек. Официальное объяснение этому, конечно, имеется: в тройнике осуществляется оперативная работа. И это так. Но все же основная причина – рынок. Хочешь иметь хорошее место в хорошей хате – «решай вопросы». Этот термин породили комсомольские работники, затем он распространился на свободе и позже пришел в тюрьму, где имеет точно такой же смысл, как и на воле: решать свои проблемы в тени, в обход официального порядка (естественно, не бесплатно). Очень удобный термин: всем все понятно, и никаких гнилых намеков. Есть еще один красивый термин, который, наоборот, вышел из тюрьмы на волю – «уделить внимание». Попробуй докажи, что на самом деле имеется в виду дать денег.